-Вы масштаб, получается, любите в кино, размах?
Виктор Сухоруков: Я люблю красоту художественного замысла. Однажды вот вышел из павильона спустя 14 часов непрерывных съемок: весь измочаленный, голова гудела от париков и бороды. На улице меня охватила прохлада… И на долю секунды я замер, даже пришлось тряхнуть головой: а где я нахожусь, куда попал? Проведя весь день в палатах Ивана Грозного, современный район немножко меня ошарашил. Думаю: вот это да, вот это афера. О таком кинематографе я мечтал, так его представлял. Сочинялась история, и когда нас поселили в эту историю, я испытал гордость за то, что имею к ней отношение. Даже стихи писал во время съемок, настолько меня это очаровало, воодушевило. И да, заранее знал, что будет успех. На экране, кто будет смотреть, увидит такое богатство эпохи. Хоть музей открывай рядом с Оружейной палатой. Правда, декорации, как мне сказали, придется ломать. Я растерялся: «Как ломать, надо немедленно создать из них какой-то городок, как «Диснейленд»!
-Часть в конце, насколько я знаю, сожгли?
Виктор Сухоруков: Да, но только один уголок. Внутри «Главкино» были построены целые кремлевские палаты. Все прорисовано до мелочей. Подоконник, который в кадре ни черта не разглядишь, а он весь резной и ажурный. Такая филигранность, такая честность, и это все придется уничтожить? Боже мой, думаю, зачем!
-А какой помимо всего прочего в «Грозном» состав актерский. Одни звезды!
Виктор Сухоруков: Ивана IV блистательно играет Саша Яценко, а во взрослом возрасте — Сергей Маковецкий. Работать было одно наслаждение! Вспомнилась история: когда снимался фильм «Остров», уже тогда Петр Мамонов и Павел Лунгин замышляли проект «Царь». И я тогда просил, мол, Павел Семенович, дайте мне попробовать сыграть Скуратова. А он: «Что, детей жрать любишь?» И в итоге не взял. Но все равно это желание меня доконало, нашло. И думаю, создатели «Грозного» не жалеют — я задачу реализовал. Детей при этом не ел. Есть при этом артисты, которые постоянно жалуются, что их не зовут, мол, кругом те же лица… На Сережу Безрукова в свое время бочку катили, на Сашу Петрова. Согласен, когда одних тиражируют, может быть, это и нечестно, и неправильно. Но зовут их за то, как они работают на площадке. Со свежим человеком зачастую намучаешься, а толком ничего не получится. Здесь же актеры, которых, действительно, любит камера.
-Так, как ругали Петрова, и еще не закончили, не ругали, наверно, никого. Я, конечно, не критик, но в ряде фильмов заметно, что он там точно не ради искусства.
Виктор Сухоруков: Провалился, как будто халтурит, это вы хотите сказать? Ну, бывает, схватил и рот порвался, все может быть. Я тут услышал интервью, где Саша заявил, мол, мечтает попасть куда-то там на Западный рынок. Вот это меня больше обожгло и обидело. Парень, когда-то ты шел по коридору с фотографиями и искал себе применение. Но, с другой стороны, если так пошла судьба, может быть, действительно, надо расширять диапазон своих желаний. Но лучше бы обратил внимание на качество исполнительства в своем огороде. Ты Россию преврати в Голливуд профессионализмом! Если же куда-то идти, там славы будет не больше, но деньги, наверно, другие. Но не в деньгах счастье, хотя они очень-очень нужны. У каждого, тем не менее, свой выбор.
-Примерно в одно время вы дали два интервью. В одном сказали: «Сейчас живу год за три. Так быстро, что даже торможу свой ход пятками». А в другом: «Готовлю свою старость, свою тишину, готовлюсь к кладбищу». Как это понимать?
Виктор Сухоруков: Было время, годы так мчались: только ложился, а уже вставать, закрывал шторы и открывал. Зарабатывал деньги хорошие, не то, что безумные… Но в какой-то момент задумался: а жить-то когда? Сейчас я осознаю, сколько мне лет. И как бы хорошо ни выглядел и не хорохорился, понимаю, что каждому от природы отпущено. И организм твой, тело все равно изнашивается. Сделал тут открытие: аптека нужна не для лечения, а для ремонта. Когда человек заболевает, он не лечится, он ремонтируется. Родился — и все, начинается: один аллергии убирает, другой давление поправляет. Но наступает период, когда ремонт не нужен. Следишь уже за тем, чтобы не упасть, не забыться. Чтобы только не оказаться ненужным, обузой живущим и здравствующим. Уходить надо вовремя и красиво. Но когда — этого никто не знает.
-Вы довольно спокойно рассуждаете о таких вещах как забвение, смерть. А сейчас вообще такое время, что не знаешь, где, так сказать, шарахнет. О составлении завещания когда-нибудь задумывались?
Виктор Сухоруков: Все достанется моим близким, а их у меня мало. При этом не могу сказать, что я очень много нажил. Бедным человеком себя не ощущаю, но и богатым тоже. Некоторые актеры только начали делать какие-то успехи в кино, а у них уже дома, машины. У меня никогда не было потребности в роскоши. Что касается смерти, да, я ее не боюсь — это неизбежность, которая нас всех, в конце концов, объединит. Но умирать не хочу, жить слишком интересно.
